Цвета.
И как можно относиться к ним, к этим сущностям? По-разному. С одной стороны — их можно боготворить, как единственное благо в этом месте, благодарить, как верных советчиков, а с другой — бояться и проклинать, как предмет всех споров и распрей, всех угроз, всех клинков, скрестившимися в битве воинами и нависшими зловещими тенями над слабыми мира сего, единственная валюта, за которую готовы перегрызть друг другу глотки все существа Промежутка. Вон, даже те же недородки хотят убить каждого, по чьим жилам течет живительный, как вода в пустыне, Цвет. Так что же?
Лазурь.
Грозная, но от этого не менее прекрасная красавица, роняя тяжелые слезы, танцующая под маятником, разрезавшим собою не одну душу и не пощадившем никого. Она — само воплощение страдания, поющая свои страшные стихи голосом, коим воет сирена, возвещающая об опасности. Но она — одно из самых прекрасных чувств этого гиблого места. Она — синий луч надежды, маячащий где-то далеко в синем тумане неизвестности и заставляющий идти вперед, не останавливаясь и не опуская руки. Она — тиканье часов, отсчитывающих оставшееся каждому живому существу время, она — Смерть, спрятавшая Ни под своим балахоном. Своею силою она даровала Немой бесстрашие перед ликом времени — ведь от прошлого не убежать, а будущего не избежать, но, коли есть скорость, его можно догнать. Коснуться его как можно скорее, как можно скорее узнать — что же будет там, за туманом.
— «Я люблю своего Покровителя. Люблю и уважаю. И как может быть иначе? И со всем смирением приму то, что она уготовит мне в дальнейшем, ведь знаю, что она — только закалит мой мягкий характер»
Золото.
Заботливая, любящая мать, поющая ласковые колыбельные над головой своего дитя, которого некогда она родила в этом холодном месте или же – приютила. Да, в данном случае, Золото стало родителем приемным, но от этого не менее любимым и ожидаемым. Родителем, качающим уютную колыбель под мелодии из шкатулки и читающим прекрасные в своей нежности и любви стихи. Оно — и мать, и сестра, и любовница, и невеста. Ревнивая и эгоистичная женщина, крепко прижимающая к себе и не желающая отпускать к другим и этому же научившая свою подопечную. Но вместе с тем, оно, обручившись с Грозной, стало сильнее всех сил во вселенной, ведь становится способной уберечь свою любовь от страданий и невзгод, ведь становится крепким плечом, что готово в любой момент «отдаться» либо под слезы, либо под вес подкошенного тяготами тела, ведь она — стала жертвенной, способной отдаться целиком, без остатка. А что, как ни это, есть истинная сила?
— «Злато меня, как и любое другое свое дитя, безгранично любит, и я отвечаю ему тем же, с упованьем ожидая, когда же вновь мелодия его шкатулки донесется до моего уха»
Пурпур.
Яростный воин, облаченный в тяжелые доспехи и вооруженный вострым клинком, берсеркер, идущий напролом, по костям и красной дорожке из крови, к поставленной цели. Палач, что недрогнувшей рукой подожжет костер с еретиком или вражеские города. И неважно, будут ли там дети, старики и женщины — он в своем гневе и упрямстве не пощадит никого. Он тот, кто кричит «Голову с плеч!», он судья и судья порой несправедливый, ведь под горячую руку могут попасть и невиновные. Он — каратель, он — разрушитель, он — ненависть и зло воплоти. По крайней мере, именно таков он для Немой, ведь она та, что будет рассечена острейшим лезвием меча, та, которой снесут голову, та, что будет сожжена на костре или в своем же внутреннем городке, та, что попадет под горячую руку. Ведь он — враг ей, ведь она — враг ему. Именно поэтому она и не ждет пощады, ведь исповедует другую религию, ведь возносит молитвы Лазури и Злату.
— «Он — самое страшное для меня. Он — ярость и гнев, он — ненависть, он — все то, чего я так боюсь. Я трясусь пред его закрытым забралом, я встаю на колени перед плахой, но при этом — жалея, что именно он стал моим врагом, что именно он выжигает меня изнутри жидким огнем. Что он для меня — Адское пламя»
Серебро.
Мечтательный безумец, тянущийся к чуду в стенах своей палаты. Чудесное сияние ночных светил, что словно магнитом притягивают к себе руки и взгляды, что забирают к себе души, обволакивая своим мертвенно-белым сиянием, как коконом пауки. Ужасающий призрак, гремящий цепями по ночам на кладбищах, оборотень, воющий на полную луну, вампир, высасывающий кровь и энергетику. Серебро — это воплощение нечисти и всей потусторонщины. Это — Цвет сводящих с ума мечтаний, маячащих перед носом, но притом никогда не дающихся в руки. Это — отголосок тридцати серебряников, за которые продают всех, это — воплощение жадности, из-за которой можно вечность носиться по мирам в поисках лучшего, в поисках чего-то, что удалит зверский голод. Холодное — воплощение чуда и волшебства, но чуда, что повернулось спиной к Нами, волшебства, что наложило на нее свое проклятье.
— «Я не люблю Серебро. Оно переменчиво-обманно, оно сначала поманит ручкой, а потом — заведет в ловушку. Оно холодное и беспощадное, безумное и непредсказуемое, замораживающее все живое и охлаждающее тепло. Так почему я должна его любить?»
Сирень.
Вдохновенная танцовщица, закрывающая лицо призрачной вуалью. Интриганка при королевском дворе, которая не руководит напрямую, но, однако, с ее легкой, как утренний туман, руки вращается все в этом дворце. Все так, как захочет она. Захочет — схлестнет в схватке тех, чьи глаза закрыты, захочет — сделает так, чтобы определенной личности более не было. И уберут ее явно не изнеженные руки Тайны. И все это время она, улыбаясь, как Джоконда али коварная змея, будет, как ни в чем не бывало, соблазнять своим телом и чарующими танцами короля, ведь мелкие цели — лишь ступеньки к главной.
— «Красивая, чарующая, укрывающая своим покрывалом, да вот только… не меня. Ее тайна — обошла меня стороной, ее хитрость — досталась не мне, но другим. Но, не смотря на это, я часто прошу ее помочь мне, особенно при встречах с Хранителями, ведь она — единственное средство от излишней доверчивости и прямоты. Знаете, мне бы порой хотелось, чтобы она была моим Опекуном, ведь я ощущаю некую близость с ней, сильную симпатию, но, увы, она видимо ничего из этого не ощутила. Жаль. Хотя я и ни капельки не сожалею о том, что совсем иные Цвета пригрели меня. Совсем не жалею»
Янтарь.
Шут и баламут, веселящий Царя и всех придворных, но он — то, что приносит движение, смех и радость, но он то, чего порой не хватает посильней, чем спокойствия и умиротворенности. Он и крупье, что следит за игрой, он и игрок, активно принимающий участие в действе, но он тот — кто всегда диктует правила и сам же изменяет их. Но все же, с ним — как-то не так сильно обращаешь внимание на все дурное, пытаясь найти хорошее во всем. Ведь он и настроение поднимет, и станцует с тобою, но не танец Смерти, как было бы в случае с Пурпуром, но Одержимый танец. Вот только после него, не терпящего заключения более других, в сто крат быстрей испаряющегося из Сердца, остается неприятный осадок. Как после знатной попойки. Да и разве хорошо забывать обо всем, отдаваясь целиком и полностью бесшабашному веселью? Ответ — нет. Нет, и никогда это не будет благом, особенно когда тебе дышат в затылок хладным, стальным дыханием.
— «И все-таки мне не сильно нравится Буйный, не смотря на все его положительные качества, ведь после него не остается ничего — только чувство опустошенности и тяжесть головы. А оно надо? Тем более что расслабляться здесь — смерти подобно, ведь излишняя легкомысленность и одержимость могут сыграть злую шутку. Как можно беззаботно веселиться, когда ты каждую секунду можешь рухнуть вниз?»
Изумруд.
Медленный осьминог, живущий размеренной жизнью на дне морском. Апатичный старик, смотрящий из-под полуопущенных ресниц на погасший камин и даже не желающий его разжечь вновь — слишком ленится, слишком не хочется ради такого пустяка напрягаться. Даже желание или нечто, отдаленно на него похожее, — и то не приходит из-за этой самой лени. Лучше согреваться пледом и собственным теплом, чем разжигать огонь, ведь любой огонь — страсть, чуждая всему его существу. Он спокойный, верный защитник, который, закрыв щитом от атак враждебных, грозит убить самим собой. Он тот, кто, защищая, требует высокую цену. Хотя, не так ли все здесь устроено? Хочешь — плати. И не важно, где ты возьмешь плату за свое существование, главное, чтобы она была.
— «Это тот Цвет, по отношению к которому я испытываю нейтралитет. Я его уважаю за непробиваемые стены обороны, за то, что он дарует терпение, но никогда не переборщу с ним — апатия души заразна. Едва коснешься — и инфекция проникла в кожу. А она — губительна, ибо заставляет разжать пальцы и… рухнуть вниз. Непростительная роскошь, баловать себя валерьянкой»

Пленницы-сестры.
Ава. 
Айя.
Ани.
Идо. 
Знакомство.
Изи.
Има. 
Ино. 
Ире.   
Оле. 
Сестра.
Ута.
Эли.
Эни.
Эра.
Эхо.
Юмэ.
Юна.   
Яни. 

Охотники-братья.
Богомол.
Немая едва не встретилась с этим Братом, но, благо, встречи удалось избежать.
Броненосец.
Всадник.
Кто этот Брат? Существует ли он на самом деле? Обитает ли в Промежутке или уже давно вернулся в Кошмар?
Душитель.
Немая едва не встретилась с этим Братом, но, благо, встречи удалось избежать.
Жнец.
Жонглер.
Инквизитор.
Знакомство.
Китобой.
Колдун.
Кто этот Брат? Существует ли он на самом деле? Обитает ли в Промежутке или уже давно вернулся в Кошмар?
Монгольфьер.
Надзиратель.
Патриарх.
Тиран.
Триумфатор.
Яма.

Потерянные души.
Бродяга.
Златоглазый.
Мыслитель.
Ника.
Такая Душа ранее была в Промежутке, и у них с Нами была возможность встретиться, вот только Ника сгинула в Кошмар.
Тень.
Такая Душа ранее была в Промежутке, и у них с Нами была возможность встретиться, вот только Тень сгинула в Кошмар.

Вертикаль миров.
Рай.
Поверхность.
Чистилище.
Ад.

Иное.
Адриан.
Дракон.
Находка.
Недородки.
Табу.

Отредактировано Ни (02.12.2012 15:14:07)