Завиток (сад Эли) ==>
[–9 капель Пурпура]

Ани после разговора с Сестрой-во-Пурпуре осталась явно в приподнятом расположении духа. Явно довольной: эта Сестрица ей понравилась, как и все дочери Ярого, что ей были известны до этого.
Но, вот, с дочерьми Изумруда дела обстояли несколько иначе. Она их не любила. Она их уважала. И мудрую Уту, натянутую струну меж измерениями, и страдалицу Иму, чье извечное страдание в объятьях Зелени могло бы сломить кого угодно… Но не эту принцессу, запертую в башне, где она каждое мгновение подвергается адской пытке Лазурью внутри нее. Именно поэтому Ученая ненавидела Грозную — она карала тех, кто оказался под ее крылом. Жестоко и нещадно.
«Словно в отместку. Сама страдаю — пусть другие мучаются»
За своими размышлениями, затягивающими подобно трясине, Звездочет и сама не поняла, когда ее рука дрогнула и привела ее к… Топи?
«Создатель, ты все-таки не лишен юмора, хочу тебе сказать»
Сестра хорошо знает этот Покой. Соседний, соединяющий ее с Домом маленькой Яни. Ну, как знает… Хорошо осведомлена о том, что это Соцветие там находится. А Цвета нашептали ей названия тех застывших снов, что завязал вокруг себя Покой-ключ.
Больше ей ничего не было интересно. От этого домена разило претящим Янтарем. Жадным, буйным! Тошнотворным и ядовитым. От этого туда совершенно не хотелось идти. Особенно если учитывать его связь с Серебром…
«Что же, к Яре зашла, а к этой Сестре — не зайду? Мне было бы интересно посмотреть на нее. Сравнить, так сказать. Ведь все познается в сравнении», — так порешила умная жена для себя, входя в это странное состояние души…
Око будто с радостью «выплюнуло» из себя путницу-женщину, только, наверно, ручкой вслед не помахав. Ани же, наученная горьким опытом многих прожитых Циклов, удачно приземлилась на здоровую ногу, так и оставив на ней в дальнейшем бо́льшую часть веса своего тела, хоть и эфемерного, но вполне ощутимого.
А подобрав одной десницей полы своего тяжелого одеяния, Ученая огляделась, изучая новый Покой. Хотя бы его часть, самую первую, открывающую двери и встречающую гостей.
«Необычная, однако, Топь, — прищурилась Алхимик, протягивая свободную руку вверх и одним движением пальца качнув одну из цветных бусин, облепившую собой, как роса траву, нити. — Но до Котла недотягивает. После него все Покои кажутся… не такими. Но тут и атмосфера другая. Если у Яры была — легкая, веселая, даже яд слабо ощущался, то тут… Тут воздух давит. Здесь тяжело дышать. Даже Сердца, кажется, забились медленнее, словно борясь со сжавшими их пальцами. Например, Надзирателя. Вот у того-то точно пальцы, как крюки! Вопьются — не отдерешь. Жаль малютку Яни, конечно»
Она уже шагала, шаркая, подволакивая конечность в мучительном, но спасительном корсете, вперед.
«Темно, как и везде. Вода грязная, с ряской, — делала сухие замечания Ученая на своем пути. — А вот деревья… Еще нигде я не видела их из стекла. Да еще и с какими-то нитями, — задумалась она. А затем, только что не махнув, добавила: — Ну да каждая Сестра приносит с собой что-то новое: вон, до Ире я никогда не видела листьев. Вот тогда было удивление и открытие! А потом оказалось, что и Ящер, Братья его дери, в листве себе гнездо обустроил, пташка певчая. Правда, боюсь, от его прекрасного голоса, если он когда-нибудь решит раздаться, в нашем лесу все недородки подохнут. Не могу сказать, что это плохо. Но свои уши я предпочла бы поберечь»
Шаг, шаг, еще. И вот дева в алых одеждах подходит к развилке.
«На право пойдешь…», — хмыкнула Хозяйка, скептическим взором глянув на все три стороны. Влево. Прямо. Вправо. Куда? Не монетку же кидать или бусинки срывать?
Но зеленоглазая решила особо не извращаться: пошла не сворачивая. Ей такой путь показался более… правильным. И она лишь сильнее убедилась в своем выводе, вначале услышав глухой стук, а затем — и шевелящееся размывчатое пятно, на недородка, если они водились в каких-либо Ключах, кроме Башни, явно не смахивающее даже при плохом зрении.
«Хах, не прогадала!»
Женщина на мгновение остановилась, дабы поправить пенсне (а то, оно, конечно, абстрактность абстрактностью, но лучше видеть все четко и ясно) на носу и перехватить другой рукой бархат, а затем, насколько это было возможно, — ускорила шаг, желая скорее добраться.
— Доброго тебе Цвета, Сестра! — поприветствовала «родственницу» Ученая, вставши перед границей поляны. Зачем? С одной стороны, чтобы приготовиться к прохождению «полосы препятствий», а то ж, поди, не молодая козочка — легко по корешкам скакать, а с другой — дабы присмотреться к Пленнице. Пленнице собственного Покоя.
«Прикована корнями, как собака цепью. Неужто зла и бешена?», — усмехнулась в мыслях Ученая, не догадываясь, насколько она близка к истине.
Пока что не догадываясь.
Ани шагнула на плотную сеть из корней, при этом вопросив:
— Как Отец тебя нарек?

Отредактировано Ани (03.02.2013 15:32:25)

А Сестренка-то, хоть и молчком, да улыбается. Как-то натянуто, как-то фальшиво. Ани, хотя и не была знатоком Янтарных проявлений, поняла, что губки на этой мордашке растянулись отнюдь не от радости. По крайней мере, не общепринятого ее понимания. Сестре даже показалось на мгновение, что именно так улыбалась бы Айя, сойди она с ума от Серебра своей госпожи. Безумная акула. Хороша животинка. Для усыпления. Для гарпуна в бок.
Ученая тряхнула головой, отгоняя ассоциации, навеянные не то выражениями лица той, что ныне была визави Старшей, не то самими его чертами. Тем, что скрыто в ее тусклых янтарных очах.
«Ты погляди — глаза-то какие волчьи. Оттого, видимо, на поводок посадили. А есть ли на ошейнике шипы с внутренней стороны?»
Пока они молчат, Ани намеренно медленно приближается ближе, тяжело идя по неровностям поляны, внимательно глядя на хозяйку этого болота. Скользит взглядом по ней, начиная с седых собранных волос и заканчивая белыми ногами, до корневой цепи. Не в открытую зрит — опустила голову, мол, под свои ноги глядит, а глаза скосила на дочь враждебного Янтаря. И челка помогает скрыть тайную «слежку».
А ведь обе наблюдают друг за другом… Пристально. Будто два зверя столкнулись. Хищника. Интересно, раз Звездочет определила Аги как собаку, то кем же посчитает себя в этой ситуации?
«Старой облезлой кошкой с подбитой лапой, — в мыслях издала она смешок. — Но хвостом перед носом все равно помахать смогу. Интересно, лаять будет?», — и откуда только такой негатив? Как Пожирателям, право слово. Хотя, если припомнить отношение к дочери Буйного, не смешавшей его в адском зелье с Пурпуром, то оно было не лучше.
Ани презрительно, с отвращением скривилась где-то внутри, под Изумрудной скорлупой, не допуская изменений лица на самом деле.
Ире. Отвратительное животное. Развратное, похотливое, готовое продать все. Да только купца на такой товар все нет и нет. Как и у нее — гордости. Гадко. Больше презрения и плевка в лицо не заслуживает.
Но посмотрим, что будет дальше. Как сложится с Аги.
Ученую вновь затянули мысли, и выдернули ее две вещи: заговорившая подопечная Серебра, да платье самой женщины, словно нарочито остановившее свою владелицу, зацепившись за корень. Ани, возвратившись в реальность, выслушала речи Сестры, отстраненно кивнула в ответ на них и, не став особо церемониться, презрительно фыркнув, резко дернула край своего одеяния. Зазвенели браслеты, затрещала ткань, оставляя маленький клочок себя в скрюченной лапе корня. Дщерь Ярого и Спокойного никогда не держалась за свои тряпки, не тряслась за них. Ее поле — шахматная доска, а не девчачьи игрушки. Но после этого Алхимик остановилась на месте.
— Мое имя схоже с твоим, Аги, — усмехнулась Пленница, отводя лик от причины своего небольшого, но беспокойства, и обращая его к Сестре. — Зови меня Ани, дочь Буйного и Странного. — И, чуть насмешливо вскинув бровь, спросила: — Неужто на твое чудное болотце так редко заходят, что ты уже и рада компании? — и при этом, как будто непринужденно отряхивая и оправляя свое одеяние, в котором после встречи с Ямой дыр поприбавилось, словно занятая всем этим процессом, поглядывала на Аги, вымеряя расстояние. Длина цепи, плюс то, на которое девушка примерно сможет дотянуться… Выходит, Алхимик стояла в зоне досягаемости, но довольно удобной — два шага назад и незримые границы перейдены.
— Есть ли у тебя Слуга, Хозяйка? — спросила Звездочет, отвлекаясь от своего прежнего занятия и пристально посмотрев в глаза собеседницы. — А то будет некрасиво, если нас сейчас прервут. Братья у нас на то горазды.