Има любила одиночество.
Оно воспринималось страдалицей как должное, как воздаяние, как наказание, как суть жизни. Смиряться перед преподносимыми ей страданиями она научилась давно, впрочем, как и надеяться на что-то лучшее. Надежда не угасала в ней, ведь будучи дочерью Лазури, она с радостью раскрывала для него свои сердца, давая боли и надежде стать её сущностью. А потом спокойно жить в теплых объятиях Изумруда. Но в очередной раз, после посещения Жонглера, Има не могла найти себе места. Она вновь вынуждала его пойти на крайние меры, но его выдержка достойна восхищения. А после ухода, он опять перевернул все верх дном, заставив её бежать из собственных Покоев, ибо там её одолевали сомнения с удвоенной силой, а ей так надо было отвлечься.
Тонкая рука коснулась неровной поверхности двери, будто шерсти любимой кошки. Память подсказала название этого места, заставив девушку задумчиво отвести взгляд. Пыточная. Место пропитанное болью и страданиями, но совсем не такими как у неё. Легкий толчок и оглушающий скрип, в гробовой тишине звучащий как предсмертный вскрик.
Сделать неловкий шаг на пути во тьму, прикрыть глаза, понимая, что от них никакого проку и буквально почувствовать прикосновения пустоты на затылке. Мягкое и нежное.
Лунного света не хватало, чтобы осветить все пространство,  глазам нужно было привыкнуть к этому, впрочем как и самой девушке, которая никогда не находилась в столь тесном помещении.
- Сестра? – тихий шепот сорвался с губ, ножом разрезая тишину, хотя нет,  звук падающих капелл иногда доносился до ушей страдалицы. Вода?
Пройти немного вперед, попадая под лунный свет, руки привычно прижаты в груди, в надежде заглушить нарастающую боль. Еще одно мгновение и она разворачивается стоя лицом в притаившейся сестре и наконец-таки разглядев Покой.
Она забыла как дышать. Ей казалось, что страшнее Братьев и измывательств Кошмара над ними ничего не может быть, но здесь…
Люди страдали. Людям было больно. В висках колотилась  бешеным молотом мысль. Так нельзя. В этом мире страдает только она, непонятая и непонимающая. Добровольно взятое на себя страдание можно считать благородным и оправданным, только им можно спасти.
- Они…
Невесомое тело в лунном свете медленно пускается на землю. А есть ли у них надежда? Крик, обращенный к Лазури и рассудительность Изумруда, дающая силы пережить увиденное. Илы на осмысленные, силы на то, чтобы не отвести взгляд, и посмотреть на теперь уже увиденную Сестру. А главное, чтобы сказать, приветственно улыбнувшись.
- Здравствуй, Сестра.

Первый страх, сковавший сердце прошел, и теперь она не отрывала бездонных глаз от Сестры. Она шла к ней, сотканная их лунных слез, напоенная Сиренью и вдохновленная пытками несчастных людей.
Попав под лунный свет дева почти растворилась в нем, отчего у Имы на миг перехватило дыхание, ей не было чуждо чувство прекрасного и она в открытую любовалась незнакомой Сестрой. Её тихие шаги были неслышны из-за стонов и криков, на волосах кистью небрежного художника заалела кровавая роса, покрыв к тому же рукава и ступни. Везде была кровь.  Даже босые ступни страдалицы касались кровавого пола, отчего та лишь выпрямила их, внимательно вглядываясь в пурпурный цвет невинно пролитой крови.
Ладонь на груди сжалась, безнадежно сминая ткань белоснежного платья, крики медленно заполняли мысли, оставаясь там навсегда.
Сестра опустилась рядом, будто не существовало для него диких стонов, будто чужда ей была жалость к страдающим. Има поджала губы сдерживая слезы и прося сил у Изумруда.
Ледяные пальцы с сиреневыми ногтями, коснулись её щеки. Страдалица не задумываясь перехватила ладонь, согревая её в обеими руками и смотря в мечтательное лицо собеседницы.
-  Нет – тихо выдохнула она, покачав головой – За что страдают они? Их боль мне совсем незнакома – страдалица посмотрела вокруг, оголенные кости и мышцы, усиливали боль и погружали в отчаянье – Кто лишил их надежды? – спросила она переводя взгляд на Сестру, в надежде, что она прекратит их мучения. Но Покои сделаны в соответствии с сущностью Сестры и требовать изменения своего естества нет, не глупо, просто бессмысленно. Сирень смешалась с Серебром в сердцах хозяйки этого места и дала такое ужасающее сочетание.
Наполненное болью и страхом, посреди очищающего лунного света, который никогда не сможет смыть кровь с рук той, которой никогда не почувствовать чужую боль.
Ради чего все это… ради чего..
Сестра прикрыла глаза, всеми силами стараясь принять на себя всю тяжесть мук и лишений, но большего, чем она может вынести, ей взять нельзя. А здесь она, ради Сестер…
- Зови меня Имой, возлюбленная Сестра – она накрыла её ладонь своей и слегка наклонила голову, рассматривая туманную дымку в сиреневых глаза новой Сестры.