Подходило время появления очередной Сестры. Совсем еще несмышленой и наивной, приземлённой... Лишь сам Спящий знал о том, какие его думы и мечтания дали начало всем Сёстрам, так же было и с этой - ничем особенно не примечательная, она всё же отличалась от других. Она пока что не родилась, но скоро, совсем-совсем скоро ей предстояло познать все тяготы и радости жизни...
А жить - значит чувствовать. Плакать, бояться, радоваться, любить, недоумевать  - всё равно что, главное - ощущать. И совсем ещё "новая" Сестра сполна смогла прочувствовать что-то очень для неё непонятное, но оттого не менее нежеланное - боль. Странную и всепоглощающую, но вместе с тем будто бы приказывающую новорожденной и вправду появиться, захотеть этого так сильно, как только можно. Ей казалось, что вот оно, спасение, совсем рядом - надо лишь просто разомкнуть веки. Но отчего-то всё никак не получалось. Наверное от накатившего волной страха, который будто закрывал сильной ладонью её глаза, мешая хотя бы чуточку их приоткрыть. Сестра вздрогнула, прижавшись лбом к острым коленкам, обтянутым оборванной тканью рубахи. Она ждала. Не знала чего, но, тем не менее, ждала. И ждать оставалось немного. 
Но не только ей предстояло познать новый для себя мир - казалось, чтобы встретить новорождённую подготовленным, просыпался и Покой. Вместе с изумрудной дымкой, ползущей вниз по гладким стенам, он встрепенулся, и очнулся одновременно с приходом боли к златовласой Сестре. Медленно-медленно, одна за другой, вспыхивали, разгораясь, многочисленные свечи, и золотистые узоры на стенах и полу тут же впитывали в себя частички света, отвергая уходящую темноту. Когда не осталось в Яслях ни одной не зажжённой свечи, настало время пробуждения их длинноволосой хозяйки...
Шёпот. Не громкий, но проникающий куда-то глубоко-глубоко внутрь... Разрешающий наконец увидеть мир. Этот шёпот стал для новорождённой лекарством, чудесной микстурой от ужасного чувства боли, и за это лекарство она уцепилась всеми силами. С тягучими словами сразу ушли невыносимые страдания, порождаемые неуверенными вздохами. Ресницы, дрожащие от предвкушения и страха, метнулись вверх невыносимо медленно, и девушка ещё мутным, расплывающимся взглядом оглядела Покой. Её "дом", так сказал голос... Но вот незадача - закрывал обзор кусок балдахина, оставляющий тёмные тени на многочисленных подушках. А ведь так хочется посмотреть на весь Покой полностью, без помех...
И златовласая Сестра неуклюже приподнялась на руках, поначалу пошатнувшись и чуть не упав снова носом в цветастую наволочку. Что-то длинное щекотало кожу, и новорождённая вздрагивала каждый раз, когда это случалось. Ладони не слушались и тряслись, скользя по ткани, но всё-таки девушка справилась и отвела балдахин в сторону, а сама повернулась и свесила ноги с кровати. Ступни упёрлись во что-то твёрдое. Новорождённая удивлённо посмотрела под ноги, наткнувшись взглядом на узкую лесенку и белое покрытие пола внизу. А уж как высоко - ноге ни за что не достать до странных золотых завитков! Но раз уж она проснулась, то надо идти. Надо встать. Потому что голос так сказал. И Сестра, цепляясь худыми руками за ступени, спустилась вниз и встала на холодный завиток. Ощущения были необычные: с одной стороны явственно чувствовалась радость от того, что вот она здесь, рядом с новым миром, а с другой - страшно. Вдруг её никто не примет? И кто здесь есть? Кто она сама? Зачем она здесь и нужна ли кому-нибудь? Нельзя уже просто сделать шаг назад, потому что там, позади, ничего нет, кроме боли и пустоты. А она, кем бы ни была, этого боится, очень боится и знает это, даже если не понимает многого другого.
  Сестра наконец вспомнила, зачем она спустилась по хлипкой лесенке вниз, к завиткам - ей нужно было увидеть свой Покой. Стало вдруг очень интересно, что она могла упустить, сидя там, наверху, среди подушек. Но и уже увиденное с другого ракурса смотрелось как новое - те же тёмные стены с похожими витками, к примеру. Вот стоит шкаф, а в нём - много-много всякого разного, вот лестницы, ведущие куда-то ввысь, а сама высь... далёкая. Сестра, удивлённо распахнув глаза, глядела туда, где, казалось, бесконечно тянутся стенки, освещённые скудными источниками света. "Интересно, есть ли там что-нибудь?" - спросила она саму себя, снова опуская взгляд. Когда девушка посмотрела в эту даль, ей показалось, что рано или поздно оттуда придёт что-то. Быть может, там на зеленых стенах испуганно меркнут восковые свечи, опуская тьму все ниже и ниже?.. А может наоборот свет стремится ввысь, открывая для себя всё новые и новые границы?
Сестра переступила с ноги на ногу и сразу же ойкнула, почувствовав боль в голове. И ещё она вроде бы на что-то наступила. Приложив ладонь к височной области справа, девушка наклонила голову, стараясь рассмотреть то, что недавно было придавлено её ступнёй. Каково же было её удивление, когда оказалось, что это что-то - её собственные волосы. Хватило оборота головы, чтобы понять - у неё прическа явно не из простых. Пряди тянулись и тянулись аж до самой лесенки. "Как же это так?" Сестра ухватила обеими руками свои волосы и так и осталась стоять. Ей еще предстояло привыкнуть к своему телу, к существованию, ко всему, поэтому ожидать от неё спокойствия было нельзя. Только завидев что-то новое, новорождённая начинала удивляться этому. Познавать мир для неё было интересно и всё же немного боязно. Казалось, будто она много всего знала, но не знала ничего. 
   Но наверняка стоило послушаться всё же того странного голоса, обладателя которого не было видно. Секундной панике помешало осознание того, что несмотря на кажущуюся пустоту, что-то вокруг всё же было. Нельзя потрогать или увидеть - ну и ладно, можно с этим смириться.
- Дом?.. Мой?.. А кто “я”? Нельзя же не знать... - еле слышно произнесла златовласая.
Она искренне не понимала, как можно проснуться - и не знать своего имени или происхождения. Как можно видеть и  слышать многое, и не понимать, зачем всё это нужно. Грустно не знать смысла своего существования, и новорожденная желала поскорее услышать его, чтобы успокоиться хотя бы немножко. Поэтому она решила обязательно спросить об этом у тягучего голоса. Она вообще о многом хотела спросить, но извечный вопрос "Кто я?" явно лидировал в этом списке.